lumos maxima
пришла оживить сообщество 
Название: Покажи мне, как...
Автор: pierrot*
Бета: Бессмертный Пончик
Фандом: Линн Флевеллинг "Ночные Странники"
Размер: мини, 2574 слов
Пейринг: Серегалики (Серегил/Алек)
Жанр: романс, пвп, пропущенная сцена
Рейтинг: nc-17
Дисклаймер: автор и бета отказываются от всех прав на текст и заявляют, что не получают никакой финансовой выгоды от него. Но мечтать ведь не запретишь...
Саммари: События происходят в промежутке между второй и третьей книгами. Алек не очень понимает, что происходит и почему Серегил не инициирует какую-то близость между ними. Более того: стоит Алеку проявить инициативу, как тот останавливает его. В чем же дело?
Читать на Фикбуке
Или читать дальшеПосле всех пережитых сомнений, что грызли его в последние дни их путешествия, и финальной ссоры этим утром Алеку нужно было время прийти в себя. Видимо, поэтому Серегил не стал противиться, когда парень выказал желание отправиться за провизией в одиночку. Кровь кипела в жилах и хотелось то ли устроить Серегилу хорошую взбучку, то ли взять дело в свои руки и... И что?
За несколько недель с тех пор, как они покинули Уотермид, произошло много всего, что стоило бы тщательно обдумать. Они не спеша скакали на север по прибрежной черте в сторону Майсены, то и дело удаляясь от главной дороги. По пути им встречалось все больше солдат, обстановка делалась все более напряженной, в какое бы поселение они не заехали. Давая лошадям отдохнуть, они останавливались два раза в день: делали небольшой привал в обед и ночью старались найти укрытие для сна, хотя часто спали и под открытым небом. Погода все еще была теплой, хотя с моря уже дули прохладные ветра.
Под первый дождь они попали как раз когда ночевали в пролеске, удобно устроившись под широкими еловыми ветвями. Алек спал так крепко, что не сразу понял, что происходит, когда первые капли упали на его лицо. Он вскочил, испугавшись, запутался в дорожном плаще Серегила, который оба использовали в качестве одеяла, чем поверг друга в неимоверное веселье. Было весьма обидно и неловко смотреть, как Серегил смеется над ним, сонным и помятым, и в то же время было очень тепло слышать снова этот смех. Но потом он поцеловал Алека, и мысли сменили свое направление.
Так было уже много ночей к ряду. Они спали вместе и раньше, но сейчас, после их признаний друг другу, эти ночи поменяли свой характер. Алек больше не смущался, просыпаясь прижавшимся к другу, положив голову ему на плечо. Не смущался, когда понимал, что рука все еще спящего Серегила обнимает его чуть ниже талии.
Друг... Возлюбленный. Поначалу это слово заставляло его щеки заливаться краской, а сердце учащать свой ритм. Но спустя какое-то время Алек привык. Какой смысл отрицать то, что он чувствовал? Любовь, преданность, беспокойство, волнение, возбуждение... Было неловко от того, как его тело реагировало на их близость. Смущающе жарко и душно было и от точного знания, что Серегил реагирует так же.
Тем непонятнее была эта ситуация. Если бы Алек не знал совершенно точно, что его возлюбленный не раз и не два был в подобных отношениях с представителем своего пола, он бы принял это за неопытность. Если бы он точно не знал, что его чувства взаимны, что Серегил и вправду испытывает к нему то, что говорит, он бы принял это за лицемерие. И тем не менее, тот словно умыл руки, сбросив на Алека решение того, как и в каком темпе будут продвигаться эти отношения.
Сначала Алек не спешил. Наслаждаясь поцелуями, что заставляли кипеть кровь и кружили голову, он не сразу понял, что хочет большего. А когда понял, встретил молчаливый отказ. Один раз, второй, пока не начал сомневаться в себе и в нынешней природе этих отношений.
Утром, как раз после неловкого пробуждения и поцелуев, Алек сам не заметил, как скользнул рукой вниз по груди Серегила, накрывая ладонью вполне однозначную выпуклость на кожаных штанах. Он не слишком понимал, что делать дальше, но ему отчаянно хотелось коснуться, приласкать, подарить наслаждение и разрядку. Тем обиднее было то, что Серегил остановил его. Поцеловав его в ладонь, он прошептал: "Не надо, тали" и снова потянулся за поцелуем.
Не надо так не надо, подумал Алек, отстраняясь. В первый раз, когда Серегил остановил его, он списал это на заботу. Когда Алек впервые попытался зайти чуть дальше поцелуев и был остановлен, он почти не заметил этого. Серегил заботится обо мне, считает, что еще рано, что слишком быстро — так он сказал сам себе.
Во второй раз они остановились в маленьком поселении, где на единственном постоялом дворе все комнаты оказались переполнены приезжими торгашами. После короткого спора о цене им выделили койку в комнатке, полной других людей — не слишком приятно, когда на тебя смотрят, даже если делают вид, что это не так.
Но сейчас... Сейчас у Алека закончились оправдания, и он внутренне кипел от обиды и возмущения.
Несколько долгих часов, которые они провели в дороге, он угрюмо молчал, а потом Серегил сам спросил его, в чем дело.
— Ты ведешь себя со мной, как с глупым ребенком! — выпалил он, натягивая поводья и останавливая лошадь посреди пыльной тропы. — Я говорил тебе о том, что чувствую, не для того, чтобы ты сдувал с меня пылинки и дул на воду! Мне казалось, наши чувства взаимны. Просвети меня, если я ошибаюсь, а если нет, смею напомнить, что я достаточно взрослый, чтобы понимать, чего хочу!
— Правда? — Серегил усмехнулся своей кривоватой улыбкой и покачал головой. — Чего же ты хочешь, тали? Расскажи мне.
— Тебя, — решительно выпалил Алек, все же краснея от смущения.
Чего Серегил ожидал от него? Что он в красках опишет ему гравюры, мельком увиденные однажды на стенах борделя на Улице Огней? Он ведь понятия не имел, как это ощущается и в самом ли деле человеческое тело может так изгибаться? Алек не хотел показаться смешным, неопытным, но ведь именно таким он и был.
— Я хочу, чтобы ты научил меня любить тебя, как научил всему. Но, очевидно, наши желания тут не сходятся. Ты мог бы просто сказать, если я тебе неприятен, знаешь?
Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня и поскакал дальше.
Еще пару часов они провели в молчании. Серегил думал о чем-то, все время хмурясь, а Алек... Старался не думать. Солнце уже клонилось к горизонту, когда на их пути встала еще одна из брошенных деревень, все чаще попадающихся им в дороге. Люди просто бросали то немногое, что у них было, и отправлялись кто в большие города, а кто присоединялся к солдатам. Две дюжины пустых хижин на окраине леса, невспаханные грядки и пустые загоны для скота. Не сговариваясь, они проверили дома и выбрали один, в котором можно было высушить одежду, вымыться и передохнуть после долгих дней в дороге.
Серегил не возражал, когда, свалив дорожные мешки у двери, Алек взял лук и отправился на охоту, чтобы добыть им что-то к ужину. Выпустив пару стрел, точно попавших в цель, и освежевав туши довольно упитанных кроликов, он немного успокоился. В голове прояснилось, и стало стыдно за свой утренний срыв. Если вспомнить все, что им обоим пришлось пережить за последние пару месяцев, стоило бы радоваться тому, что Серегил вообще проявляет какой-никакой интерес к жизни, а не напирать на него со своим "хочу не знаю чего". Пусть все будет как будет, решил парень, привязывая тушки к седлу. В конце концов, единственным важным было то, что они оба живы и вместе, а остальное решится в ту или иную сторону со временем.
Серегил встретил его на пороге. С вымытыми волосами, в одних лосинах на голое тело, он развешивал на хозяйских веревках свою выстиранную одежду. Алек даже удивился — и когда он все успел? Неужели его так долго не было? Поспешно привязав Заплатку в стойле и накрыв ее попоной, он поспешил в дом, чтобы скорее приготовить ужин — они оба не ели с утра.
Молчание сохранялось до конца ужина. Но стоило Алеку отодвинуть свою тарелку, как Серегил достал откуда-то флягу и объяснил:
— Нашел у хозяев вино. Не высшего качества, но довольно приемлемое. Надеюсь, ты не будешь против.
Против Алек не был, а Серегил, разлив по кружкам содержимое фляги, продолжил:
— Я думал о том, что ты сказал мне утром. Алек, тали, я не могу знать о том, что происходит в твоей прекрасной голове, если ты не скажешь мне об этом. Но точно так же это работает и в обратную сторону, поэтому ты прав в своих замечаниях.
— В том, что я тебе неприятен? В... — он запнулся и залился краской, стремясь спрятать лицо за глиняной кружкой, — в интимном смысле.
— Нет, глупый. В том, что несправедлив с тобой. Я принял решение не спешить, не торопить тебя, о чем не удосужился поставить тебя в известность, как и спросить о твоем мнении на сей счет. Я не хочу, чтоб наша близость была чем-то поспешным и вынужденным, чем-то, чего ты будешь стыдиться или о чем ты будешь сожалеть.
— Но я уверен, — Алек глотком осушил вино и налил себе еще. От всего этого разговора, от слов Серегила и того, что вылетало у него самого изо рта его бросало в жар, но это нужно было сказать в свете всех последних событий. — Я хочу касаться тебя. Хочу ласкать тебя, хочу большего, чем просто поцелуи. Почему ты не позволяешь мне?
— Потому что я боюсь, что сам не сумею остановиться.
Алек смотрел, как пальцы Серегила теребят ручку совсем не подходящей для вина кружки, и понимал, что не учел очевидного. Его возлюбленный был слишком искушен в такого рода отношениях, достаточно опытен для того, чтобы знать, чего именно и как он хочет. Слишком долго хочет и слишком долго сдерживает себя. И Алек с его невинными поцелуями и объятиями не улучшал ситуацию, а лишь ухудшал ее. Ведь можно было и догадаться вместо того, чтобы поддаваться своей неуверенности и страхам, быть решительнее, настойчивей. Не первый раз он видел, как Серегил отказывает самому себе ради него, как отстраняется, чтоб защитить Алека, даже если тому не требовалась защита.
— Я не благочестивая девица, тали. Если мне что-то не понравится, я сумею тебя остановить. — Алек протянул руку и сжал пальцы Серегила в своих.
Несколько долгих минут они сидели в таком положении. Серегил гладил тыльную сторону его ладони большим пальцем и задумчиво хмурился, а потом решительно встал, все еще держа Алека за руку.
— Пойдем. Если ты все еще хочешь...
Кровать стояла в дальнем углу хижины. Простыни, хотя и покрытые слоем пыли, были на удивление чистыми — видимо, хозяева оставляли свое жилище в спешке. Алек завозился, расшнуровывая завязки на своих штанах — пальцы все никак не слушались его. Но стоило Серегилу обнять его сзади, отвести в сторону отросшие волосы и коснуться губами шеи, затылка, как Алек, кажется, забыл о волнении. Так его никто не касался раньше. Бережно, с бесконечной любовью, нежностью, и в то же время учащенное дыхание любимого выдавало степень его возбуждения.
Алек развернулся в его объятиях и решительно поцеловал, прижимаясь уже обнаженным телом ближе, обнимая за плечи. Сколько ночей они провели целуясь? Сколько раз Серегила всего перетряхивало от желания, но он заставлял себя остановиться?
"Сегодня будет по-другому", — сказал он себе, позволяя уложить себя на простыни. Его самого передергивало и то и дело бросало в жар. Серегил не был настойчив, но то, как он трогал Алека, как вел ладонью по его коже, целовал ключицы, спускаясь ниже... Кажется, Алек застонал, когда тот провел языком по его соску. Сквозь дымку горячего наслаждения до него донесся тихий, горячий шепот Серегила, извергающий ругательства и молитвы, его пальцы изо всех сил сжимали простынь, так, что костяшки побелели, а в бедро Алека упирался твердый, влажный член.
Сейчас, немного отчаянно решил он, переворачиваясь, чтоб оказаться сверху. Точно так же, как делал его возлюбленный пару секунд назад, он коснулся губами его шеи, там, где билась жилка, эхом отсчитывая удары сердца. Провел губами вниз, до груди, и уверенно скользнул рукой к его паху, обвивая пальцами член. Алек понятия не имел, что делает, но определенно делал все правильно — Серегил выгнулся под ним и тихо застонал, закусив губу. Это придало уверенности, и он провел сомкнутыми пальцами несколько раз вверх-вниз.
— Алек... Алек, тали... — Серегил снова застонал непроизвольно, выгибаясь ему навстречу, и притянул к себе для поцелуя.
Пальцы запутались в волосах, их тяжелое дыхание слилось в одно, сбилось. Серегил провел ладонью по спине Алека вниз, огладил нагие ягодицы и пошептал в поцелуй:
— Позволь мне... Пожалуйста, позволь мне показать тебе...
Алек не думал. Просто позволил Серегилу снова уложить себя на спину, а когда влажные, припухшие от поцелуев губы сомкнулись на его члене, он, кажется, задержал дыхание. Такого с ним еще не было, и это в разы превосходило все, что было до сих пор. Алек изо всех сил зажмурился, смущенный, с рассыпавшимися по подушкам волосами, он впился пальцами в плечи своего возлюбленного, ни на секунду не жалея, не желая остановить его.
Кажется, он стонал. Мир потерял для него свою реальность, пока Серегил проделывал своим ртом то, что Алек делал своими пальцами. Плотно сжав губы вокруг члена, Серегил ласкал его языком, ритмично двигаясь, то выпуская полностью и слизывая влагу с текущей головки, то заглатывая снова, почти по основание. Алек метался по кровати, отчаянно отдаваясь любимому, его ласке, наслаждаясь каждой секундой, стараясь продлить это удовольствие как можно дольше. Где-то на задворках сознания осмысленно подумалось о том, что кончать в рот — это наверняка как-то не слишком приятно, и Алек попытался оттолкнуть Серегила, но тот лишь издал что-то похожее на мурчание огромного кота и взял член еще глубже.
— О Иллиор! Мой милый... Тали... — Алек стонал, пытаясь прийти в себя после оргазма.
Мир вокруг словно разбился на множество стеклянных кусочков, и они все сейчас звенели у него в ушах, отбрасывали солнечные блики под закрытыми веками. Открыв глаза, Алек не смог сразу сфокусироваться. Кажется, у него на глазах выступили слезы. Он смущенно смахнул их, притягивая своего мужчину к себе.
— Я люблю тебя, — хрипло прошептал Серегил ему в губы. — Клянусь Четверкой, я никогда никого не любил так, как тебя. Какой же ты прекрасный, Алек... Мой Алек...
Они целовались снова и снова. Было странно ощущать на губах Серегила свой собственный вкус. Странно и очень возбуждающе, до такой степени, что Алек эгоистично чуть не забыл, что изначальный план был в том, чтобы ласкать Серегила и подарить наслаждение ему.
Но у того были на этот счет собственные мысли, и Алек опомниться не успел, как оказался на животе с приподнятыми бедрами. Мысль о том, как, наверное, непристойно он выглядит со стороны, и о том, что сейчас будет, заставила его тихо застонать, уткнувшись лицом в подушку, и, видимо, напрячься, поскольку Серегил тут же обнял его, заверяя, что не сделает ничего, из-за чего Алек не смог бы завтра сесть на коня. Это заставило его смущенно рассмеяться: о такой стороне их близости он вовсе не думал, когда представлял себе, как это могло бы быть.
И все же он напрягся, когда мокрая головка члена коснулась ложбинки меж его ягодиц. Член проехался между ними один раз, второй, горячие губы коснулись затылка, опускаясь ниже на спину, заставляя поддаться этой ласке. Прикрыв глаза и неловко обняв подушку, Алек все же расслабился. Эти ощущения были... Ох! Смущающе жарко, но он уговорил себя не зажиматься. И вскоре, возбудившись снова, краснея и задыхаясь, он обнаружил, что подается Серегилу навстречу. Отзываясь тихими стонами на эти ласки, Алек попросил:
— Я хочу видеть тебя. Пожалуйста, позволь мне...
— Я кончу тут же, — Серегил поцеловал его где-то за ухом, вырывая еще один стон, но позволил Алеку перевернуться на спину.
Целуя в губы он обхватил ладонью оба члена и, ритмично двигая пальцами, продолжил целовать его.
Алек задыхался. У него не было ни опыта, ни выдержки его возлюбленного в таких делах, поэтому ощущения их мокрых членов, пальцев Серегила на них, его губ на губах и шее... Все это настолько свело его с ума, что стоило Серегилу дернуться и каплям семени упасть на его живот, как Алека пронзил ответный оргазм.
Слабость охватила его тело. Веки сделались тяжелыми, трудно было открыть глаза. И все же Алек пересилил себя. Серегил... Прекрасный Серегил, с взъерошенными волосами, опухшими губами, румянцем на щеках, испариной на лбу... Алек поймал себя на том, что бесстыдно пялится на возлюбленного, стараясь запомнить его таким, молясь о том, чтобы иметь благословение увидеть его в таком образе еще не раз.
— Я люблю тебя, — прошептал он, не узнавая собственного голоса. — Люблю больше, чем человек может любить. Не отвергай меня больше.
— И не надейся, — Серегил рассмеялся в ответ и устроил парня у себя на груди, лениво перебирая его волосы. — Я как раз начал входить во вкус, тали. Так что просто так ты теперь не отделаешься. Разве что сам об этом попросишь.
Алек счастливо улыбнулся и прикрыл глаза. Все вокруг него было знакомым, но словно новым. Запах, ощущения разгоряченной кожи под пальцами, прикосновения такие же нежные и осторожные, но словно потерявшие какую-то смиренность.
— Может, задержимся тут ненадолго? — прошептал он, засыпая.
— Это очень хорошая мысль, — ответил Серегил, но Алек уже крепко спал.
Название: Покажи мне, как...
Автор: pierrot*
Бета: Бессмертный Пончик
Фандом: Линн Флевеллинг "Ночные Странники"
Размер: мини, 2574 слов
Пейринг: Серегалики (Серегил/Алек)
Жанр: романс, пвп, пропущенная сцена
Рейтинг: nc-17
Дисклаймер: автор и бета отказываются от всех прав на текст и заявляют, что не получают никакой финансовой выгоды от него. Но мечтать ведь не запретишь...
Саммари: События происходят в промежутке между второй и третьей книгами. Алек не очень понимает, что происходит и почему Серегил не инициирует какую-то близость между ними. Более того: стоит Алеку проявить инициативу, как тот останавливает его. В чем же дело?
Читать на Фикбуке
Или читать дальшеПосле всех пережитых сомнений, что грызли его в последние дни их путешествия, и финальной ссоры этим утром Алеку нужно было время прийти в себя. Видимо, поэтому Серегил не стал противиться, когда парень выказал желание отправиться за провизией в одиночку. Кровь кипела в жилах и хотелось то ли устроить Серегилу хорошую взбучку, то ли взять дело в свои руки и... И что?
За несколько недель с тех пор, как они покинули Уотермид, произошло много всего, что стоило бы тщательно обдумать. Они не спеша скакали на север по прибрежной черте в сторону Майсены, то и дело удаляясь от главной дороги. По пути им встречалось все больше солдат, обстановка делалась все более напряженной, в какое бы поселение они не заехали. Давая лошадям отдохнуть, они останавливались два раза в день: делали небольшой привал в обед и ночью старались найти укрытие для сна, хотя часто спали и под открытым небом. Погода все еще была теплой, хотя с моря уже дули прохладные ветра.
Под первый дождь они попали как раз когда ночевали в пролеске, удобно устроившись под широкими еловыми ветвями. Алек спал так крепко, что не сразу понял, что происходит, когда первые капли упали на его лицо. Он вскочил, испугавшись, запутался в дорожном плаще Серегила, который оба использовали в качестве одеяла, чем поверг друга в неимоверное веселье. Было весьма обидно и неловко смотреть, как Серегил смеется над ним, сонным и помятым, и в то же время было очень тепло слышать снова этот смех. Но потом он поцеловал Алека, и мысли сменили свое направление.
Так было уже много ночей к ряду. Они спали вместе и раньше, но сейчас, после их признаний друг другу, эти ночи поменяли свой характер. Алек больше не смущался, просыпаясь прижавшимся к другу, положив голову ему на плечо. Не смущался, когда понимал, что рука все еще спящего Серегила обнимает его чуть ниже талии.
Друг... Возлюбленный. Поначалу это слово заставляло его щеки заливаться краской, а сердце учащать свой ритм. Но спустя какое-то время Алек привык. Какой смысл отрицать то, что он чувствовал? Любовь, преданность, беспокойство, волнение, возбуждение... Было неловко от того, как его тело реагировало на их близость. Смущающе жарко и душно было и от точного знания, что Серегил реагирует так же.
Тем непонятнее была эта ситуация. Если бы Алек не знал совершенно точно, что его возлюбленный не раз и не два был в подобных отношениях с представителем своего пола, он бы принял это за неопытность. Если бы он точно не знал, что его чувства взаимны, что Серегил и вправду испытывает к нему то, что говорит, он бы принял это за лицемерие. И тем не менее, тот словно умыл руки, сбросив на Алека решение того, как и в каком темпе будут продвигаться эти отношения.
Сначала Алек не спешил. Наслаждаясь поцелуями, что заставляли кипеть кровь и кружили голову, он не сразу понял, что хочет большего. А когда понял, встретил молчаливый отказ. Один раз, второй, пока не начал сомневаться в себе и в нынешней природе этих отношений.
Утром, как раз после неловкого пробуждения и поцелуев, Алек сам не заметил, как скользнул рукой вниз по груди Серегила, накрывая ладонью вполне однозначную выпуклость на кожаных штанах. Он не слишком понимал, что делать дальше, но ему отчаянно хотелось коснуться, приласкать, подарить наслаждение и разрядку. Тем обиднее было то, что Серегил остановил его. Поцеловав его в ладонь, он прошептал: "Не надо, тали" и снова потянулся за поцелуем.
Не надо так не надо, подумал Алек, отстраняясь. В первый раз, когда Серегил остановил его, он списал это на заботу. Когда Алек впервые попытался зайти чуть дальше поцелуев и был остановлен, он почти не заметил этого. Серегил заботится обо мне, считает, что еще рано, что слишком быстро — так он сказал сам себе.
Во второй раз они остановились в маленьком поселении, где на единственном постоялом дворе все комнаты оказались переполнены приезжими торгашами. После короткого спора о цене им выделили койку в комнатке, полной других людей — не слишком приятно, когда на тебя смотрят, даже если делают вид, что это не так.
Но сейчас... Сейчас у Алека закончились оправдания, и он внутренне кипел от обиды и возмущения.
Несколько долгих часов, которые они провели в дороге, он угрюмо молчал, а потом Серегил сам спросил его, в чем дело.
— Ты ведешь себя со мной, как с глупым ребенком! — выпалил он, натягивая поводья и останавливая лошадь посреди пыльной тропы. — Я говорил тебе о том, что чувствую, не для того, чтобы ты сдувал с меня пылинки и дул на воду! Мне казалось, наши чувства взаимны. Просвети меня, если я ошибаюсь, а если нет, смею напомнить, что я достаточно взрослый, чтобы понимать, чего хочу!
— Правда? — Серегил усмехнулся своей кривоватой улыбкой и покачал головой. — Чего же ты хочешь, тали? Расскажи мне.
— Тебя, — решительно выпалил Алек, все же краснея от смущения.
Чего Серегил ожидал от него? Что он в красках опишет ему гравюры, мельком увиденные однажды на стенах борделя на Улице Огней? Он ведь понятия не имел, как это ощущается и в самом ли деле человеческое тело может так изгибаться? Алек не хотел показаться смешным, неопытным, но ведь именно таким он и был.
— Я хочу, чтобы ты научил меня любить тебя, как научил всему. Но, очевидно, наши желания тут не сходятся. Ты мог бы просто сказать, если я тебе неприятен, знаешь?
Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня и поскакал дальше.
Еще пару часов они провели в молчании. Серегил думал о чем-то, все время хмурясь, а Алек... Старался не думать. Солнце уже клонилось к горизонту, когда на их пути встала еще одна из брошенных деревень, все чаще попадающихся им в дороге. Люди просто бросали то немногое, что у них было, и отправлялись кто в большие города, а кто присоединялся к солдатам. Две дюжины пустых хижин на окраине леса, невспаханные грядки и пустые загоны для скота. Не сговариваясь, они проверили дома и выбрали один, в котором можно было высушить одежду, вымыться и передохнуть после долгих дней в дороге.
Серегил не возражал, когда, свалив дорожные мешки у двери, Алек взял лук и отправился на охоту, чтобы добыть им что-то к ужину. Выпустив пару стрел, точно попавших в цель, и освежевав туши довольно упитанных кроликов, он немного успокоился. В голове прояснилось, и стало стыдно за свой утренний срыв. Если вспомнить все, что им обоим пришлось пережить за последние пару месяцев, стоило бы радоваться тому, что Серегил вообще проявляет какой-никакой интерес к жизни, а не напирать на него со своим "хочу не знаю чего". Пусть все будет как будет, решил парень, привязывая тушки к седлу. В конце концов, единственным важным было то, что они оба живы и вместе, а остальное решится в ту или иную сторону со временем.
Серегил встретил его на пороге. С вымытыми волосами, в одних лосинах на голое тело, он развешивал на хозяйских веревках свою выстиранную одежду. Алек даже удивился — и когда он все успел? Неужели его так долго не было? Поспешно привязав Заплатку в стойле и накрыв ее попоной, он поспешил в дом, чтобы скорее приготовить ужин — они оба не ели с утра.
Молчание сохранялось до конца ужина. Но стоило Алеку отодвинуть свою тарелку, как Серегил достал откуда-то флягу и объяснил:
— Нашел у хозяев вино. Не высшего качества, но довольно приемлемое. Надеюсь, ты не будешь против.
Против Алек не был, а Серегил, разлив по кружкам содержимое фляги, продолжил:
— Я думал о том, что ты сказал мне утром. Алек, тали, я не могу знать о том, что происходит в твоей прекрасной голове, если ты не скажешь мне об этом. Но точно так же это работает и в обратную сторону, поэтому ты прав в своих замечаниях.
— В том, что я тебе неприятен? В... — он запнулся и залился краской, стремясь спрятать лицо за глиняной кружкой, — в интимном смысле.
— Нет, глупый. В том, что несправедлив с тобой. Я принял решение не спешить, не торопить тебя, о чем не удосужился поставить тебя в известность, как и спросить о твоем мнении на сей счет. Я не хочу, чтоб наша близость была чем-то поспешным и вынужденным, чем-то, чего ты будешь стыдиться или о чем ты будешь сожалеть.
— Но я уверен, — Алек глотком осушил вино и налил себе еще. От всего этого разговора, от слов Серегила и того, что вылетало у него самого изо рта его бросало в жар, но это нужно было сказать в свете всех последних событий. — Я хочу касаться тебя. Хочу ласкать тебя, хочу большего, чем просто поцелуи. Почему ты не позволяешь мне?
— Потому что я боюсь, что сам не сумею остановиться.
Алек смотрел, как пальцы Серегила теребят ручку совсем не подходящей для вина кружки, и понимал, что не учел очевидного. Его возлюбленный был слишком искушен в такого рода отношениях, достаточно опытен для того, чтобы знать, чего именно и как он хочет. Слишком долго хочет и слишком долго сдерживает себя. И Алек с его невинными поцелуями и объятиями не улучшал ситуацию, а лишь ухудшал ее. Ведь можно было и догадаться вместо того, чтобы поддаваться своей неуверенности и страхам, быть решительнее, настойчивей. Не первый раз он видел, как Серегил отказывает самому себе ради него, как отстраняется, чтоб защитить Алека, даже если тому не требовалась защита.
— Я не благочестивая девица, тали. Если мне что-то не понравится, я сумею тебя остановить. — Алек протянул руку и сжал пальцы Серегила в своих.
Несколько долгих минут они сидели в таком положении. Серегил гладил тыльную сторону его ладони большим пальцем и задумчиво хмурился, а потом решительно встал, все еще держа Алека за руку.
— Пойдем. Если ты все еще хочешь...
Кровать стояла в дальнем углу хижины. Простыни, хотя и покрытые слоем пыли, были на удивление чистыми — видимо, хозяева оставляли свое жилище в спешке. Алек завозился, расшнуровывая завязки на своих штанах — пальцы все никак не слушались его. Но стоило Серегилу обнять его сзади, отвести в сторону отросшие волосы и коснуться губами шеи, затылка, как Алек, кажется, забыл о волнении. Так его никто не касался раньше. Бережно, с бесконечной любовью, нежностью, и в то же время учащенное дыхание любимого выдавало степень его возбуждения.
Алек развернулся в его объятиях и решительно поцеловал, прижимаясь уже обнаженным телом ближе, обнимая за плечи. Сколько ночей они провели целуясь? Сколько раз Серегила всего перетряхивало от желания, но он заставлял себя остановиться?
"Сегодня будет по-другому", — сказал он себе, позволяя уложить себя на простыни. Его самого передергивало и то и дело бросало в жар. Серегил не был настойчив, но то, как он трогал Алека, как вел ладонью по его коже, целовал ключицы, спускаясь ниже... Кажется, Алек застонал, когда тот провел языком по его соску. Сквозь дымку горячего наслаждения до него донесся тихий, горячий шепот Серегила, извергающий ругательства и молитвы, его пальцы изо всех сил сжимали простынь, так, что костяшки побелели, а в бедро Алека упирался твердый, влажный член.
Сейчас, немного отчаянно решил он, переворачиваясь, чтоб оказаться сверху. Точно так же, как делал его возлюбленный пару секунд назад, он коснулся губами его шеи, там, где билась жилка, эхом отсчитывая удары сердца. Провел губами вниз, до груди, и уверенно скользнул рукой к его паху, обвивая пальцами член. Алек понятия не имел, что делает, но определенно делал все правильно — Серегил выгнулся под ним и тихо застонал, закусив губу. Это придало уверенности, и он провел сомкнутыми пальцами несколько раз вверх-вниз.
— Алек... Алек, тали... — Серегил снова застонал непроизвольно, выгибаясь ему навстречу, и притянул к себе для поцелуя.
Пальцы запутались в волосах, их тяжелое дыхание слилось в одно, сбилось. Серегил провел ладонью по спине Алека вниз, огладил нагие ягодицы и пошептал в поцелуй:
— Позволь мне... Пожалуйста, позволь мне показать тебе...
Алек не думал. Просто позволил Серегилу снова уложить себя на спину, а когда влажные, припухшие от поцелуев губы сомкнулись на его члене, он, кажется, задержал дыхание. Такого с ним еще не было, и это в разы превосходило все, что было до сих пор. Алек изо всех сил зажмурился, смущенный, с рассыпавшимися по подушкам волосами, он впился пальцами в плечи своего возлюбленного, ни на секунду не жалея, не желая остановить его.
Кажется, он стонал. Мир потерял для него свою реальность, пока Серегил проделывал своим ртом то, что Алек делал своими пальцами. Плотно сжав губы вокруг члена, Серегил ласкал его языком, ритмично двигаясь, то выпуская полностью и слизывая влагу с текущей головки, то заглатывая снова, почти по основание. Алек метался по кровати, отчаянно отдаваясь любимому, его ласке, наслаждаясь каждой секундой, стараясь продлить это удовольствие как можно дольше. Где-то на задворках сознания осмысленно подумалось о том, что кончать в рот — это наверняка как-то не слишком приятно, и Алек попытался оттолкнуть Серегила, но тот лишь издал что-то похожее на мурчание огромного кота и взял член еще глубже.
— О Иллиор! Мой милый... Тали... — Алек стонал, пытаясь прийти в себя после оргазма.
Мир вокруг словно разбился на множество стеклянных кусочков, и они все сейчас звенели у него в ушах, отбрасывали солнечные блики под закрытыми веками. Открыв глаза, Алек не смог сразу сфокусироваться. Кажется, у него на глазах выступили слезы. Он смущенно смахнул их, притягивая своего мужчину к себе.
— Я люблю тебя, — хрипло прошептал Серегил ему в губы. — Клянусь Четверкой, я никогда никого не любил так, как тебя. Какой же ты прекрасный, Алек... Мой Алек...
Они целовались снова и снова. Было странно ощущать на губах Серегила свой собственный вкус. Странно и очень возбуждающе, до такой степени, что Алек эгоистично чуть не забыл, что изначальный план был в том, чтобы ласкать Серегила и подарить наслаждение ему.
Но у того были на этот счет собственные мысли, и Алек опомниться не успел, как оказался на животе с приподнятыми бедрами. Мысль о том, как, наверное, непристойно он выглядит со стороны, и о том, что сейчас будет, заставила его тихо застонать, уткнувшись лицом в подушку, и, видимо, напрячься, поскольку Серегил тут же обнял его, заверяя, что не сделает ничего, из-за чего Алек не смог бы завтра сесть на коня. Это заставило его смущенно рассмеяться: о такой стороне их близости он вовсе не думал, когда представлял себе, как это могло бы быть.
И все же он напрягся, когда мокрая головка члена коснулась ложбинки меж его ягодиц. Член проехался между ними один раз, второй, горячие губы коснулись затылка, опускаясь ниже на спину, заставляя поддаться этой ласке. Прикрыв глаза и неловко обняв подушку, Алек все же расслабился. Эти ощущения были... Ох! Смущающе жарко, но он уговорил себя не зажиматься. И вскоре, возбудившись снова, краснея и задыхаясь, он обнаружил, что подается Серегилу навстречу. Отзываясь тихими стонами на эти ласки, Алек попросил:
— Я хочу видеть тебя. Пожалуйста, позволь мне...
— Я кончу тут же, — Серегил поцеловал его где-то за ухом, вырывая еще один стон, но позволил Алеку перевернуться на спину.
Целуя в губы он обхватил ладонью оба члена и, ритмично двигая пальцами, продолжил целовать его.
Алек задыхался. У него не было ни опыта, ни выдержки его возлюбленного в таких делах, поэтому ощущения их мокрых членов, пальцев Серегила на них, его губ на губах и шее... Все это настолько свело его с ума, что стоило Серегилу дернуться и каплям семени упасть на его живот, как Алека пронзил ответный оргазм.
Слабость охватила его тело. Веки сделались тяжелыми, трудно было открыть глаза. И все же Алек пересилил себя. Серегил... Прекрасный Серегил, с взъерошенными волосами, опухшими губами, румянцем на щеках, испариной на лбу... Алек поймал себя на том, что бесстыдно пялится на возлюбленного, стараясь запомнить его таким, молясь о том, чтобы иметь благословение увидеть его в таком образе еще не раз.
— Я люблю тебя, — прошептал он, не узнавая собственного голоса. — Люблю больше, чем человек может любить. Не отвергай меня больше.
— И не надейся, — Серегил рассмеялся в ответ и устроил парня у себя на груди, лениво перебирая его волосы. — Я как раз начал входить во вкус, тали. Так что просто так ты теперь не отделаешься. Разве что сам об этом попросишь.
Алек счастливо улыбнулся и прикрыл глаза. Все вокруг него было знакомым, но словно новым. Запах, ощущения разгоряченной кожи под пальцами, прикосновения такие же нежные и осторожные, но словно потерявшие какую-то смиренность.
— Может, задержимся тут ненадолго? — прошептал он, засыпая.
— Это очень хорошая мысль, — ответил Серегил, но Алек уже крепко спал.
