Бета: нет
Название: Оленёнок
Статус: закончен
Рейтинг: G
Размещение: только с разрешения автора. Разрешение получено.
Предупреждения: нет
От автора: посвящается той, которая терпеливо, в течение многих-многих лет ждала от меня перевода фанфика об Алеке и Серегиле. Дождалась. Но не перевода, а моего фанфика. Для тебя, nuez!
Дисклеймер: герои принадлежат перу мастера, а жаль, я бы потискала Алека!
читать дальшеПосле месяца утомительного пути – и по суше, и по морю, – они, наконец, обрели пристанище, которое язык не поворачивался назвать домом: жалкая лачуга, жавшаяся к границе леса, да вросший в землю сарай неподалеку.
Пожухлая трава в человеческий рост весело приветственно зашелестела, когда друзья ступили на поляну. Алек обреченно вздохнул. Что ж, с этим они справятся, двоим здоровым молодым мужчинам несложно обустроить быт: смазать петли, поднять покосившуюся дверь, кое-где сменить прогнившее дерево.
Куда как сложнее – Алек почти сразу понял это, – будет заставить Серегила открыться и простить себя. Ему отчаянно хотелось видеть перед собой прежнего Серегила, а не затравленную бледную тень, бесконечно предающуюся печали. Но он пока еще не знал, как пробиться к сердцу друга, снова завоевать его.
Со дня гибели Нисандера все в их отношениях изменилось: Серегил стал замкнутее, отчужденнее.
Таким он оставался и после того, как друзья покинули дом Микама, даже несмотря на то, что Алек открыл Серегилу свои чувства. Юноше сильно не хватало его руки на плече, беззлобных шуток, длинных душевных бесед. Серегил лишь изредка бросал в сторону Алека тоскливые взгляды, словно ребенок – на коробку конфет в золотистой обертке, попавшую к нему по ошибке. Он молчал. Молчал и Алек.
В попытке забыться Серегил охотно принимался за любой физический труд, позабыв про аристократические манеры, и вдвоем они быстро заново отстроили дом.
Питались друзья дичью, подстреленной Алеком в лесу; раз в неделю спускались по заросшей бурьяном тропке в ближайшую деревню за головой сыра, хлебом и овощами.
Поначалу Алек упорно старался разговорить Серегила, шутил, даже пытался петь те песни Арена Виндовера, которые раньше получались у него из ряда вон плохо и смешно, чтобы заразить своими жизнелюбием и весельем, но все было напрасно. Серегил отвечал односложно и тускло и снова обращал взор к огню. Тогда на огонь переводил взгляд и умолкавший Алек. Так они коротали длинные осенние вечера.
Алек стыдился признаться себе в том, что начал сторониться Серегила; бежать из дома – от гнетущей тоски.
Зарядили дожди, грозящие окончиться морозами. Алеку все сложнее стало надолго уезжать в лес. Серегил понимал это. Он стоял под небольшим навесом дома, еще пахнувшим свежей сосной, и наблюдал за Алеком, который усердно колол дрова в сарае. Золотистая прядь то и дело лезла ему в глаза, и он откидывал ее привычным, знакомым Серегилу жестом. Сердце прошила острая боль. Но оттого он еще больше укрепился в решении, которое принял. Слишком они разные. Алеку не место рядом с ним. Не смог спасти одного друга – не сможет и другого. Предатель. Изгнанник. Вор. Мертвец. Все, что когда-либо говорили о нем, – правда. Прогнать Алека сейчас, прогнать, чтобы дать шанс на счастье. Без него. Душа стонала и кричала, но Серегил говорил себе, что это эгоизм, его извечный эгоизм. Надо отпустить Алека. Борьба с собой не была слишком длительной. Все это он успел передумать уже по нескольку раз бессонными ночами, слушая ровное дыхание друга.
Серегил уверенным шагом направился к сараю, не обращая внимания на хлещущие по лицу струи дождя.
- Ты должен уйти, – без предисловий, резко произнес он и вздрогнул, когда взгляд синих глаз переставшего работать топором Алека обратился на него в немом удивлении.
- Ты должен уйти, – повторил Серегил громче и увереннее. – Ты мне не нужен. Ты обуза.
Казалось, выглядеть еще более удивленным и пораженным было нельзя, но у Алека вышло. Несколько мгновений он с тревожным непониманием вглядывался в лицо Серегила, словно ожидая, что тот вот-вот рассмеется и заявит, что необычно жестоко пошутил. Но лицо друга оставалось твердо-равнодушным.
- Что ты говоришь?.. – голос Алека был предательски тихим и слабым. Юноша не верил своим ушам.
- Ты мне больше не нужен, – четко и раздельно, давая обдумать смысл сказанного, выговорил Серегил. – Неужели так сложно понять? Твое присутствие меня раздражает.
Играть нужно было старательно, до конца. Иначе Алек не уйдет, нужно его серьезно обидеть. Серегил произносил жестокие слова, с неизбывной тоской глядя в душу-глаза, и сам себе не верил. Алек стоял перед ним бледный, как полотно, и не двигался.
- Убирайся! – не своим голосом крикнул Серегил.
Алек вздрогнул и, спустя мгновение, рефлекторно послушался, толкнув Серегила плечом, бросился в дом. Друг никогда не кричал на него, никогда! В этот момент в голове его не было мыслей. До конца не понимая смысла слов Серегила, своих и его поступков, юноша просто схватил в руки лук и седло и кинулся прочь из дома – как был, без плаща, седлать Заплатку, уехать!
- Я же люблю тебя, – сам себе, едва различимо прошептал Алек и вышел за дверь. Противно скрипнули петли, и он отстраненно подумал, что так и не смазал их.
Так лучше, убеждал себя Серегил, наблюдая поспешный отъезд Алека. И впервые, глядя вслед человеку, которого любил, он почувствовал, что уверенность в этом дала пугающую слабину. «Что же это я?..» Мысль билась лихорадочно, разгоняя своим трепетом апатию и туман. «Что же это я?! Алек!»
Через мгновения бешеной скачки ветер остудил горящее лицо. Алек бессильно соскользнул с лошади и, дрожа от холода и ужаса, горько заплакал. Слезы мешались с дождем. Серегил прогнал его! Он ему не нужен! Обуза! Жестокие слова рвали душу.
- Я так люблю тебя! – неизвестно к кому обращаясь, гневно выкрикнул Алек, все еще не веря в то, что произошло, злясь на судьбу.
Неизвестно, сколько бы он еще предавался отчаянью, ломая руки и замерзая, стоя на коленях в грязи, если бы до ушей его не донеслись шуршание и возня в ближайших облезших на зиму кустах…
Копыта лошади явно увязали в грязи, но различимый глухой стук их говорил о том, что кто-то приближается. Алек сначала услышал всадника, а затем увидел его самого. Он оторвал взгляд от олененка, чью раненую ногу перевязывал куском собственной рубашки и настороженно поглядел на Серегила.
Олененок был рыжий, лопоухий. Он явно прижился в руках у промокшего насквозь Алека и опасливо косил на Серегила и его лошадь умным карим глазом. Оба выглядели трогательно и жалко, и даже взгляды у них были одинаковые.
Серегил спешился. С минуту помолчал и, подойдя к Алеку, светским тоном заметил:
- Его надо подлечить дома – в сухости и тепле. – Алек снова вскинул на него большие синие глаза и в тон ответил:
- Было бы недурно.
- Тали… – неуверенно начал Серегил, падая рядом с Алеком на землю и привлекая заметно напрягшегося при этих словах юношу в объятья.
Алек дернулся, чтобы вырваться, но Серегил держал крепко. Робкие поначалу, слова его зазвучали увереннее:
- Тали, пойдем домой, – слова перемежались ласковыми и страстными поцелуями в щеки, веки, лоб и губы. И эти короткие, нервные поцелуи, исполненные любви и надежды на прощение сказали Алеку больше, чем самые красноречивые слова. Несмело и слегка неуклюже он обнял Серегила в ответ.
Прошло чуть больше недели. Рыжий олененок совсем поправился, но отчего-то не торопился убегать на волю. Он научился выпрашивать у Алека сахарок и внимательно наблюдал за тем, как Серегил с молчаливой любовью обнимает юношу.
@темы: Алек, Серегил, Вариации-на-тему, Фанфик, G
в течение многих-многих лет ждала
всего лишь года 2-3 )))
а перевод я все еще жду!
эх, жалко, рисовать не умею: так и представила одинаково печально-просительные мордашки Алека и олененка
Серегилу даже не светило устоять
А за Серегила отдельный респект, ибо в каноне - имхо - он тормозил бы куда больше и вряд ли бы все вышло так мило.
Ну ничего!!!Главное - все-таки парочка вместе. Как-то одного без другого уже не представляешь. *балдеет и перечитывает снова и снова*
Ещё, хочу ещё вашего творчества!
Ну а штиля ниже я от тебя как автора и не ожидал
teeth2, это не мое, я только немного отредактировал и выложил) Но спасибо, надеюсь, пишу не хуже подруги)))